Брюссельский компромисс: ЕС знает, чего хочет

В своём блоге на сайте La Tribune de Genève писатель Жан-Ноэль Куэно пишет следующее:

«У нас имеется наднацинальное объединение, которое берёт на своё имя кредиты на сумму 750 миллиардов евро на финансовых рынках - и раздаёт эти деньги входящим в него странам ... Также инициировано введение налога, который пойдёт на цели ЕС; страны-члены должны соблюдать определённые правила, среди прочего - принцип верховенства права. Да, это пока ещё нельзя назвать качественным скачком в сторону федерализма, однако ЕС постепенно идёт в этом направлении. И уже достигнута та стадия, на которой шаг назад будет сделать уже очень непросто. Рано или поздно придётся задуматься о передаче компетенций по образцу федерации - для того, чтобы страны Европы обладали достаточной силой, дабы иметь возможность дать отпор китайской, российской и американской империям - тем более, что последняя уже выступает как враждебная им сила (и началось это задолго до Трампа).»

Как отмечает LB.ua, достигнутый компромисс в итоге приведёт к беспорядкам:

«Однако самое важное, что показал минувший саммит глав ЕС, – свидетельство того, что Европа политически становится более левой. ... Вряд ли сложившуюся ситуацию можно назвать справедливой: ведь отдельные страны получат долги, которые лягут тяжёлым бременем на их граждан, а другие – скидки и значительные преференции. За всем этим также со временем последуют протесты, и это приведёт к росту правых сил в Европе. ... То, что мы наблюдаем после принятия нового бюджета, свидетельствует только об одном: европейцы сами подготовили почву для последующих протестных движений, для дальнейшего раскола внутри Содружества, для его возможного разворота направо.»

Результат выгоден всем, - считает Primorske novice:

«Каждый из руководителей 27 стран ЕС смог у себя дома похвастаться тем, какой замечательный компромисс ему удалось выторговать. Так, экономные страны настояли на снижении объёма субсидий, южные страны добились в целом высокой суммы помощи, Вышеградская группа получила смягчение требований соблюдения верховенства права, которые изначально ставились как условие выплат. Словения также неплохо справилась с этой квадратурой круга и получит кругленькую сумму. Теперь от нас самих зависит, как мы этими деньгами распорядимся.»

Журналист Даниэль Оливейра на страницах Expresso не оставляет от компромисса камня на камне:

«То, что было согласовано за эти выходные, куда хуже, чем отсутствие договорённости, и должно было быть заблокировано советом. ... Это - ещё один шаг в сторону уничтожения европейского проекта. И одно было доказано наверняка: четыре страны сумели навязать свою волю Германии и Франции, и хотят они очень немало. Нидерланды, больше других выигрывающие от единого внутреннего рынка и евро, выстроили нарратив, который более не позволяет общественному мнению принять европейскую солидарность в каком бы то ни было виде. Нидерланды смогли одержать верх над германо-французским тандемом.»

По мнению газеты Tages-Anzeiger, достигнутое согласие имеет ряд недостатков:

«Например, тот факт, что ради достижения консенсуса по поводу бюджетных рамок на последующие семь лет в последнюю минуту было принято решение о сокращении ассигнований на науку и исследовательские программы, климатический фонд и здравоохранение. Экономная четвёрка тем самым одержала пиррову победу. Никаких сокращений не предусматривается в таких издавна политически значимых областях, как сельское хозяйство и структурные фонды - именно в эти сферы по-прежнему направляется большая часть средств. Но всё это - вместо инвестиций в будущее; в этом плане Евросоюз намеченных целей не достигает. Явным свидетельством того, что достигнутый компромисс имеет свои изъяны, служит тот факт, что победителями этого марафона заседаний чувствуют себя также глава венгерского правительства Виктор Орбан и премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий. Планировавшийся было механизм по контролю за соблюдением принципа верховенства права по итогам долгих ночных заседаний был по большей части размыт.»

Результат саммита должен отрезвить всех тех, кто надеялся на новые шаги в сторону евроинтеграции, - пишет Le Soir:

«Своим заявлением, что он-де приехал в Брюссель не для того, чтобы обзаводиться друзьями и ежегодно приезжать к ним на дни рождения, премьер Нидерландов Марк Рютте выразил позицию. И согласно этой позиции экономический прагматизм стоит выше братских уза между народами - и даже над осознанием того, что все мы сидим в одной лодке. О чём же хотел напомнить Рютте: безвозмездная поддержка, оказываемая во времена кризиса, должна оставаться исключением - и не возводиться в ранг правила. Кроме того, стало очевидным, что 'экономные' страны вполне способны сплотиться - и дать отпор попыткам изменить саму суть сообщества.»

Премьер-министр Нидерландов и предводитель экономной четвёрки Марк Рютте настаивал на варианте, согласно которому можно было бы обязать получателей проводить реформы - в обмен на финансовую помощь. Однако достигнутая в итоге договорённость этого сделать не позволит - так называемый 'механизм экстренного торможения' ни на кого не сможет повлиять реально, - критикует De Telegraaf:

«О жёстких гарантиях теперь нет и речи. ... Если одна или несколько стран ЕС посчитают, что согласованные реформы не претворяются в жизнь, то дело - в лучшем случае - поступит на разбирательство в Европейский совет, и тогда им займутся главы государств и правительств стран сообщества. Еврокомиссия не будет санкционировать новые выплаты, покуда Европейский совет 'основательно' не разберётся с вопросом. Сие означает, что выплаты в лучшем случае можно будет лишь приостановить на какое-то время - а это ничуть не походит на инструмент давления.»

Принятое решение носит исторический характер, - с удовлетворением пишет Avvenire. Однако, как отмечает издание, не всё так безоблачно:

«С принятием этого плана главный рубеж оказался взятым. Однако были возведены другие преграды - большие и малые. ... Одна из них касается так называемого 'тормоза', на который может нажать каждая страна ЕС, посчитавшая, что получатели помощи не проводят в жизнь заявленные и оговорённые реформы. ... Второе препятствие на пути построения более близкого к гражданам союза заключается в позиции так называемых экономных стран - Нидерландов, Австрии, Швеции, Дании и Финляндии. Их молодые лидеры, судя по всему, ни в малейшей степени не заинтересованы в построении федеральной или по крайней мере более единой Европы, а скорее заняты защитой национальных интересов своих стран.»

Frankfurter Rundschau приветствует итоги саммита:

«В любом случае, достигнутое решение представляет собой программу невиданного доселе формата в европейской истории. Перевес голосов, судя по всему, был не в пользу Меркель, которая предпочла бы послать более явный сигнал. Однако, как знать, не было ли всё это частью игры? Задним число никто уже не сможет выяснить, не была ли во все суммы изначально заложена некоторая 'переговорная' масса. Так или иначе, можно констатировать два факта: во-первых, никогда ранее в ЕС не направлялось так много финансовых средств для достижения совместно поставленной цели. Во-вторых, решения о том, какая политика проводится в Европе, можно принимать лишь путём компромиссов. ... [П]римечателен не сам спор, развернувшийся в Брюсселе, но факт того, что на европейском уровне раз за разом достигается консенсус.»

Стефан Лёвен достойно защищал позицию Швеции, - с удовлетворением отмечает Aftonbladet:

«Компромисс означает, что ни одна сторона не осталась довольной исходом переговоров на все сто процентов - вне всякого сомнения это касается и Швеции. Доля субсидий в кризисном пакете будет существенной. ... У Швеции на этих переговорах не было иного выхода, кроме как настаивать на сокращении этой части фонда. ... Оказание помощи исключительно в виде кредитов никогда не было реалистичным сценарием, поскольку целый ряд весьма весомых стран - в том числе Франция и Италия - хотели бы, чтобы большая часть пакета помощи представляла из себя субсидии. ... Тот факт, что Швеция чётко заявила о своей позиции и внесла свою лепту в снижение доли субсидий в пакете, всё равно можно рассматривать как успех.»

В результате Венгрия и Польша в очередной раз получили всё, что хотели, - пишет газета Habertürk:

«Популистские правительства Венгрии и Польши продолжают измерять на прочность критерии ЕС. Еврокомиссия выдвинула в адрес стран-получателей помощи требование о соблюдении фундаментальных гражданских прав и свобод, а также принципа верховенства права. В первую очередь это был камешек в огород Венгрии и Польши. ... Однако в конечном итоге сопротивление Будапешта и Варшавы оказалось оправданным: в результате некоторый компромисс был-таки достигнут - после того, как даже те северные страны, что изначально так подчёркивали необходимость соблюдения верховенства права, также отодвинули это требование на второй план.»

Index, напротив, отмечает, что венгерский премьер получил далеко не всё, что хотел:

«Виктору Орбану желалось, чтобы критерии о соблюдении принципа верховенства права были вообще удалены из договорённости по бюджету, однако в окончательном варианте текста этот пункт-таки есть. Однако - как и можно было ожидать - окончательная версия содержит более размытые формулировки, чем в первоначальном варианте. Правила голосования по введению санкций изменены таким образом, что в политическом плане сделать это будет не так просто.»

По мнению Wiener Zeitung, по итогам саммита можно сделать весьма примечательные выводы:

«Во-первых, стало ясно, что надежда на то, что с выходом Великобритании ряды ЕС покинул его единственный строптивец, постоянно говорящий 'Нет', не оправдалась. Ведь дух Лондона в Брюсселе по-прежнему присутствует - в лице 'экономной пятёрки' в вопросах бюджета, распределения средств и правил конкуренции, в лице поляков, прибалтов и чехов - в том, что касается построения независимой от США архитектуры безопасности. Во-вторых, необходимость добиваться единогласных решений по сути дела требует иного подхода со стороны задающих тон Германии и Франции. Вместо того, чтобы изначально договариваться об общей линии, им стоило бы сразу двигаться в сторону более широкого консенсуса по спорным вопросам. Однако для этого пришлось бы заново определять роль германо-французского тандема, что в свою очередь поставило бы перед Францией задачу переосмыслить свой собственный вес и позицию.»